"Венеция" Анны Андреевны Ахматовой  

  Стихотворение Анны Андреевны Ахматовой «Венеция» написано пятистопным хореем, однако в самом начале стихотворения пропуски ударений создают ощущение, что перед нами дольник (пеон). Потом ритм выравнивается, и размер становится четко определяемым.
Первая фраза и первый образ «золотая голубятня» оказываются в стихотворении выделенными особым размером, большим количеством слогов в строке (11, тогда как везде 10) и ритмически. Полное понимание этого образа возникает при прочтении всего стихотворения, он играет не только, точнее не столько роль пространственно-пейзажной детали, выхваченной в городском пространстве, поэтому обратимся к нему позже.
Длинные слова, всего три слова в строке и три ударения соответственно, создают замедленный ритм. Отталкиваясь от золотой голубятни, взгляд приближает изображение и опускается ниже, на уровень воды. Вода представлена не как глубина, а как плоскость. Изображение горизонтально, показана поверхность - зацветшая зеленая вода. Очень компактно передано ощущение жары, от которой даже вода «млеет», плавность подчеркнута и замедленным ритмом и фонетическими средствами – округлые «о», «у» и плавное «л», (зОЛОтая гОЛУбятня У вОды) в первой строке плюс сонорная «м» и «е» во второй (МЛЕющЕ зЕлЁной). В самом сочетании «золотая голубятня» содержится отсылка к жаре. Золотое – цвет солнца, голубятня перекликается с голубым (небесным цветом), скрытым за звуковым соответствием. Одним из значений этого образа становится солнце в небе, действие которого так явно проявляется в жаре на уровне воды.
Здесь нет людей, тротуаров, набережных, они остаются выше, есть только поверхность воды и следы лодок, причем поверхности воды приданы свойства почвы – ветерок заметает следы на воде, как на земле. Вкусовые ощущения в описании ветерка передают качество самой соленой воды, которое метонимически распространяется и на ветер. Движения ветерка еще замедленно (3 слова в строке) под влиянием жары, но к концу четверостишия, в последней строке, ритм немного убыстряется (4 слова и ударения), чему соответствует появления движения уже не столь замедленного – черные лодки оставляют следы. «Узкие следы»– узкая полоса разрезает плоскость и ее спокойствие, ветерок же пытается вернуть ее в первичное плавное состояние.
Во втором четверостишии изображение поднимается на уровень города (набережных и тротуаров), здесь пространство уже более дискретно – толпа, состоящая из многих лиц. На строку приходится большее количество слов и ударений, возникает ощущение движения. Это уровень людей и вещей. Люди и вещи здесь странные. Странность лиц подчеркнута прямо. Игрушки, как показывает пояснение после двоеточия, тоже странные – львы с книгами. Характеристика лиц людей – нежные, характеристика вещей (игрушек) – яркие. Насыщенные цвета вещного мира и утонченность людей. Атмосфера торговли (лавки) и игры (игрушки). Игрушки превносят также тему детства.
Лев с книгой – герб Венеции, символ евангелиста Марка. Значение этого образа подчеркнуто двойным повторением в начале 3 и 4 строк, одинаково устроенных грамматически и ритмически. Особый акцент делается на книге, которая вынесена на первое место. Лев, окультуренный книгой, теряет свои кровожадные качества и, соединяясь с образом Марка, вносит тему Евангелия – Священной книги. Так через образ герба Венеции возникают тема культуры (книги) и религии (Евангелие).
Этот символ пронизывают все: горизонталь, низ (вышитая подушка) и вертикаль, верх (мраморный столб). Подушка связана с мягким, домашним, будуарным, столб с твердым (мрамор), официальным, торжественным (столб со львом на площади святого Марка в Венеции). Пространство города достаточно контрастно: нежные люди – яркие вещи, лавка – Библия и т.д.
От столба, задавшего направление вертикали, взгляд поднимается прямо вверх. В третьем четверостишии взгляд обращается на небо. От ярких цветов и ясных тонов (золотое, зеленое, черное) в первых двух четверостишиях мы переходим к неопределенным, блеклым, ослабленным цветам (выцветший, тускло-голубой). Возникает ощущение неподвижности и холода (небо стынет), противоположное жаре внизу. Наблюдается некое замедление ритма в первой строке (3 ударения). Небо вписывается в культурную параллель через сравнение с древним холстом и приобретает возраст, цветовая гамма подчеркивает это. От шумного, юного (детскость и игра) города мы поднимается к древнему небу, над сиюминутной пестротой – холод, неподвижность культурного времени. В предыдущем четверостишии тема культуры неразрывно соединена с темой религии (книга), христианская выступает как основа культуры, поэтому вписывание неба в культурную парадигму (картина) придает ему и сакральный смысл, что подготовлено предшествующими рядом образов. Небо как высшая инстанция.
Третья строка отсылает ко второму четверостишию, где было дано описание толпы, напоминает свойства пространства города - тесноту, даже сгущая ее через двойное употребление однокоренных слов (тесно, теснота) Это свойство признается и тут же отрицается на новом витке. А четвертая строка отсылает к первому четверостишию: душно и сыро (вода и жара - млеющая вода) и также констатирует это качество и опровергает его. Холодное небо вверху становится достаточным основанием, чтобы не чувствовать неудобств мира вокруг. Особая роль последнего четверостишия (переход от описания к выводу) отмечена изменением рифмовки, если в первых двух - опоясывающая рифма, то в третьем перекрестная.
Возвратимся к золотой голубятне. Подчеркнутый в стихотворении мотив тесноты связывает голубятню и Венецию. Возникающий образ золотой голубятни у воды становится символом самой Венеции – раззолоченного тесного пространства, построенного на воде. Функция голубятни быть помещением, местом для птиц, золотая голубятня – это золотая клетка, по сути. Однако выбор другого слова («голубятня», а не «клетка», хотя сочетание «золотая клетка» достаточно устойчиво и ассоциативно возникает) подчеркивает и разницу значений. Клетка = несвобода. Здесь же в голубятне-Венеции – тесно, жарко, но это не мешает, небо над головой разряжает напряжение. В золотой клетке по традиции – одинокая птица. Здесь же толпа людей - стая голубей, нежных странных, играющих. Лирическая героиня (или герой, это в тексте не подчеркнуто), ухватив образ города в целом (золотая голубятня), исследует – рассматривает его по уровням. Вниз - к специфической опоре города, млеющей воде, миру плавности, миру стихии. Следует отметить, что здесь не только вода, здесь присутствуют в единстве все стихии – вода, огонь (жара, солнце), воздух (ветерок), земля (через следы и функцию почвы). От стихийного единства к миру людей и вещей – миру движения, действий, расчлененного пространства, изменчивости, странности и смешения, и наконец к небу – неизменному, старому, некоей надвременной точке зрения, высшей ценности, точке замораживания жизни, но однако воспринимаемой не как природное явление, а мир человеческого духа, истории.
Hosted by uCoz